Исповедь наемника...
Исповедь наемника или
«Восемнадцать часов мира …»
апрель 2004 года, провинция Эн-Наджаф. Ирак.
Что вспоминалось мне тогда в тот почти полночный вечер, когда на протяжении почти уже шести часов шло напряженное противостояние и мы не знали чем все это закончиться? Сейчас, даже трудно себе все это представить. Что думает в такие моменты человек? - Зачем он попал в такую ситуацию? Чего ему не хватало? Можно ли было всего этого избежать? И да и нет. Жалеть ни о чем нельзя – потому что это снижает духовные силы, подрывает их бесповоротно, а на войне без них кранты; но и не думать об этом не возможно, потому как не Буратины же мы – не деревянные по пояс. Вот и приходиться лавировать на грани, между Сциллой и Харибдой, на границе противоречий.
Думаю, были мысли, не скрою, о бредовости самой идеи – попасть на чужую войну ради куска хлеба и смены позиции в пространстве, которая сможет, что-то открыть в будущей жизни, может быть если не мне, то для моих потомков. Но Мир изменился. Что было понятным тогда… стало размытым сейчас, и наоборот. Всего сразу на свете не бывает видимо. И подобрать друг к дружке хорошее тоже видимо нельзя. кому то все принадлежит с самого рождения, а кто то приходит в этот мир как мытарь. Я мытарь. В этом то и есть секрет мироздания, и в этом его начавшийся апокалипсис. Наши деды дрались с фашизмом и победили, но умирают в нищете, по сравнению с ветеранами СС и Люфтваффе. Мы оказывали интернациональный долг народу и искренне верили в их улыбки в начале пути, а он этот народ в свою очередь видел в нас захватчиков и для которого мы были просто «неверные». И когда вдруг мы поняли это, мы ушли, ввергнув Афганистан еще раз в пучину новой войны и новой смерти, а заодно ввергнув тут же и свою страну в хаос рыночной революции, от которой она и скончалась. Все пало к ногам Нового Рима. Этими римлянами, солдатам бывшего врага, страны, которую они уничтожили одной идеологией, было сделано предложение, от которого они, эти осиротевшие воины, не смогли отказаться в силу того, что не было альтернативы. Они стали не нужны в одном месте, но потребовались в другом. Закон физического существования и сохранения энергии. Вот только сложно все это, ломано.
Слово антитеррористическая операция звучит громко, звучит со смыслом…- но только со стороны. Когда попадаешь во внутрь, ее ощущение сразу изменяет знак на тот, который еще не придуман арифметиками и астрологами. Его пока нет, но он есть, на этой войне. И не важно как ты ее назовешь. Что в Чечне, что в Ираке, где бы то ни было. Она один хрен тетка без зубов и с пустыми глазницами без идеи и цели, и плохо пахнущая.
Нас нерезидентов передали в отдельную команду ‘S’ в штурмовой стрелковый батальон, чтобы мы бывшие военнослужащие СВБ сожрали пуд натовского дерьма и освоили вооружение морской пехоты США. После месячных упражнений на выживание и прохождения полос препятствий, после просеивания на «физике» и еще различной дребедени, я попал в группу подготовки Task Force. Это можно перевести и как группы снайперов, и как оперативно-тактические группы, и как рейдовая разведка. Тут же готовили и пулеметчиков. Интересно было смотреть на правило выбора людей, кто отбирал команды. В одни брали коротышек, в другие наоборот бугаев. Вот здесь все и началось. Я вспомнил нашего замполита, вспомнил особистов, вспомнил СССР и мысль полезла мне в голову - «Так что, получается, все тоже самое, они просто одурачили нас, просто убрали конкурентов? А мы как лохи поверили в эту их идиотскую мифическую демократию? Теперь все повторяется, только не для чужого огорода."
Это я сейчас так думаю, тогда я заткнул уши, выпучив глаза, сжал зубы, едва не прикусив язык и дрался, дрался и выживал, выживал и вставал из песка и воды, вместе с другими парнями, чтобы иметь возможность поменять свой балахон «мазуты» на форму морского пехотинца, чтобы открыть перед собой рисуемые перспективы цивилизованной жизни в Западном мире, которые нужно было заслужить кровью. Впереди был тернистый путь, но мы с товарищами решили выйти из этой схватки победителями, ради мечты. Сдохнуть, или выйти. И это не смотря на то, что каждую неделю кто-то уходил. Не выдерживали.
Кроме нас из ОГ ССО в учебке были расквартированы разведчики-диверсанты ВМС, личный состав артиллерийской разведки и разведка рейнджеров США. Их курс составлял 11 недель, наш ровно – 3,5 месяца. Дополнительной нагрузкой ложился конечно язык. Но я закончил английскую школу, и после армии в Политехе очень основательно изучал техническую английскую литературу, соответственно и тут мне тоже было легче. За три месяца нас должны были научить определенной тактике, которая называется тут Fighting the enemy distance. Попросту борьба со снайперами врага. Вообще то самих чистых снайперов готовят в других местах, здесь только контрольная переподготовка "индейцев" (так ласково кто то прозвал иностранцев). Поговаривали что отправят вроде в Гуантико или в Кемп Ладжен, 2-я дивизия. Я по воинской специальности был снайпером, мне немного было легче разбираться с оптикой. И реально думал, что возьмут в 1-е аивакрыло, я служил в ВДВ. А это Калифорния.Но хрен на рожу - экспедиционный корпус это либо Ирак, либо Афганистан. Винтовку М40А1 или еще принята другая маркировка М24 освоил быстро. Довольно приятно из нее стрелять. Эффективность попаданий приятно радует в сравнении с СВД. Тяжелый ствол, продольно-скользящий затвор, продуманный "затылок", все это подходит универсальному стрелку. Ну про прицелы вообще не стоит говорить, я их очень много изучал на гражданке. Много покупал для своих охотничьих ружей. Так что с паралаксом знаком не по наслышке. Так как наша тактическая группа обучалась по защите от снайперов, и выявленные цели должны будут поражаться с достаточного расстояния, то мы пару раз даже стреляли из М82. Ощущение не передаваемые. В общем достаточно быстро мы изучали всю хрень, что преподают снайперским парам и группам. Для понимания тактики будущих оппонентов. Учились устанавливать мины М 18А 1 с электрическим управлением в случае длительной засады и пользоваться при этом AN/PRC-77, станциями закрытой связи. Ну и конечно рыли землю сутками.Об устройстве блиндажей, маскировочных укрытий в пустыне и горах можно рассказывать долго. Кто когда нибудь проходил это дело понимает о чем я говорю. Из вас просто делают землеройную машину. Интересно то, что экзамен по этому предмету таков: нужно сделать себе укрепление, врыться, и вас в нем будут обстреливать из боевого оружия. Охренеть, но очень впечатляет. Очень прибавляет уверенности. Нас разбивали на группы обучения. И каждая группа занималась своей задачей. При сдаче упражнений для пулемета М249 SAW уже мы обстреливали другую группу. Были случаи непроизвольного очищения кишечника прямо в разгар сдачи экзамена. Но бледные рожи были у всех - даже у негров.
Со слезами на глазах по ночам, от тоски по дому, от неоправданных унижений и Саудовским песком на зубах после учебной атаки, я стал капралом экспедиционного корпуса.
В Афганистан я не попал, но судьбе было угодно , чтобы я попал в Ирак…
Почему то нечего вспомнить из того года, который я провел в провинции Анбар. А может быть и не хочется. Мне повезло, что я не ехал в том транспорте. Сейчас не имел бы возможности все это изложить на бумаге. Подрыв был такой силы, что достало и нас. У меня тяжелейшая контузия, повреждение глаза. Два месяца госпиталя и дмб через кмс. Потом снова поиск себя и своего применения. Отдыхал в Дубае, от скуки пробовал пить - но из-за болей в голове не мог даже это. С семьей стало все сложно, хотя часть своих проблем я и сумел решить. Жена устроила моего парня в клинику в штатах, его стали лечить. Я отослал ей деньги все до цента - все что выплатил мне дядя Сэм, оставшись снова на бобах, да еще с разбитой головой. Мне пришлось снять для нее квартиру и пообещать оплачивать ее на протяжении ближайшего года. То к чему я стремился, та страна в которой я хотел до этого жить, повисла на мне скукой и тоской. Одно спасение- друзья. Меня пригласил в ОАЭ друг и оплатил мне перелет. Я оказался в привычной среде, среди старых друзей с которыми вместе много чего прошли. Стало легче, но не надолго. Жена ушла. Девушки у меня еще не было на тот момент. Короче снова тоска полная. Тогда то мне и предложили замечательную возможность, снова оказаться в Ираке, причем за хорошие деньги. В армию я уже не подходил, а вот частной военной структуре такие орлы были нужны. Начало 2004 года бум входа в Ирак приватный военных организаций по подрядам с МКС. Коалиционные силы стали захлебываться в операциях противодействия, и на сивиков возложили все обеспечение и полицейские функции. Моя специальность была очень востребована. Мне предложили контракт командира группы защиты. Мы проводили конвои в нескольких провинциях для обеспечения баз. Работали мы тесно с военными.
...Да, наверное, в тот момент это вспоминалось каждым из нас, потому что от дома разделяли тысячи километров и время. Время которое мы прожили по крайней мере странно для родных и друзей и совершенно в другой текучести. Странно, если не сказать больше. Для многих странно не понятно – сродни умопомешательству.
И у меня проносилось все перед глазами. Вся жизнь, скомканная и разбитая на алгоритмы «до» и «после», потом снова «до»…. и «после». Потому как сегодня ночью для нас все может быть кончено. Одни в кромешном мусульманском море, где для устрашения «неверных» вывешивают на колах головы убитых неверных жен. Смотрите свиноеды, что мы сделаем с вами. Отрезанные от внешнего мира, оказавшиеся в сердце нарастающего восстания мы понимали, что шансов у нас не много. И еще это…
Наверное это очень тяжело пытаться заснуть с мыслью что ты убил … убил невинных и из-за этого жизни всех бойцов, всей твоей команды, поставлены под удар. Хотя, что значит «невинные»? У них в руках было оружие, а за кварталом мазанок шел бой. Что нужно было делать? Как бы поступил я?
Я понимал Мазу. Это парень из второго экипажа, таец по национальности, коренастый и молчаливый. У нас вообще тут сборная солянка, кого только нет. Из-за него то и весь сыр бор. Шесть часов назад на окраине Эн-Наджафа им были убиты два подростка, в шиитском радикальном квартале. В кишлаках прилегающих к пригороду шли локальные бои, шли зачистки. Расчет Мазы на Хамере стоял в патруле на дороге на Аль Кут, на объездной дороге. Из за домов на них выбежали два человека с АК-47 в руках, прямо на Мазу, который отошел в этот момент пописать. Не понятно, что там произошло, но Маза выстрелил первым.
Через три часа, когда стихли выстрелы (нам поступил приказ отойти) весь восточный пригород был заполнен толпой манифестантов. Шииты шли к имаму, несли на руках убитых подростков. Сначала они кричали что они, эти убиенные, махометдины и пали за веру, но потом у них курс поменялся – когда спустя несколько часов они подошли к нашему Чейк-Пойнту, небольшому укрепрайону , версия стала выглядеть как дети павшие от рук захватчиков и попирателей веры. Если бы они знали, что Маза сам был муслимом.
Смешно. На востоке 16 –ть, даже 14-ть это уже взрослый человек, мужчина. А мужчина с оружием в руках в момент боя? …Да еще на линии огня? Разбирать некогда.
Положение было не очень. Все из-за сложных схем полумер. А на войне чем проще- тем лучше.
Обстановка конечно же осложнялась тем, что грозила взрывом всей ситуации и без того в тяжелом районе и в не простое время. В бандформированиях на этой территории участвовали в основном по нашим данным сунниты, шиитская же оппозиция, возглавляемая полевым командиром Муктада ас-Садром держалась пока в нейтралитете, как бы выжидая, чем все это закончится. И будет ли для этой части населения видимая выгода. Мир был хлипким и вот, похоже, та ложка дегтя нашлась. Хотя как позже выяснилось вся эта муть была частной, и уже как следствие стратегии моджахедов. Ас-Садр сын крупного аеттолы на этой территории считался непререкаемым авторитетом по своему происхождению, хоть и не имел никакого религиозного титула. От его направления руки могла начаться буча. И по всей видимости ему это и нужно было. У молодежи он пользуется уважением за мужество и дерзость перед захватчиками и реальное пополняемое богатство – он держит пути паломничества в провинции и на Кербелу. И вот этот необъявленный имам заявил, что тот, кто это сделал должен быть выдан его руководству и казнен, иначе неверные умоются кровью. С час назад он встречался с главой суннитской части Наджафа и они, по данным нашей разведки, заключили перемирие.
Странное дело: у меня словно дежавю и я никуда от сюда не уезжал. Словно и не было белоснежных пляжей, пивнух в Бар-Дубае. Каково черта меня снова занесло на войну? Вы не поверите, я и сейчас не найду ответа на этот вопрос.
Мы валялись все в перемешку в бетонном садамовском блоке, который приспособили под чейкпойнт. Все вместе и сивики, и морпехи, и разведчики из 2-го батальона пехоты. Казалось забытые своим начальством и командованием. Забытые всем миром.
Час назад к нам еще присоединились саперы из фирмы какой то, которая работала по уничтожению боеприпасов. Стало веселее. От них узнал, что какие то русские еще работают не то в Насирии, не то под Кутом. И что в том месте где они работают, тоже творится жопа. Арабы ведут себя как то странно. Приехали они сюда за провизией и медикаментами, что делают постоянно, и встряли.
- Мы своих не сдаем,- проговорил офицер (я его знал раньше и у меня с ним были дружеские отношения), зайдя к нам в комнату, услышав разговоры между ребятами, - Все разговоры прекращаем. Но придется туго ребята. Кто-то из них утверждает, что видел убийцу в лицо. Такое может быть? Я уже два часа с ними базарю, а они все подходят и подходят. Похоже, мы отрезаны.
Взводный двадцати шестилетний лейтенант, высокий плечистый парень из Атланты окинул всех взглядом.
Все посмотрели на Мазу. Он лежал спиной к нам на своей шконке и виновато сжался в клубок.
- Такого не может быть,- ответил за него Юстаф, серб из Приштины, который был со мной на контракте, - Я все видел. Там никого кроме духов не было. Они мертвы. А Мазару не виноват.
- Не плохо. Это частное определение, я о нем не спрашивал.
На миг воцарилось молчание.
- Ладно, парни. Капралы Мазинин, Мезек и сержант Шиман за мной. Предстоит не простая ночка я чувствую. Будем ждать указаний по связи. Всем остальным занять огневые точки, расчетам машин в машины. Стволы на толпу. Дальний Дзот оставить, личному составу и минометному расчету перейти на этот Чейк Пойнт и приступить к обороне. Но только нежно. Связи долбить базу на решение. Без устали. Пусть хоть что нибудь скажут, кроме «Контролируйте ситуацию, не поддавайтесь на провокации». Давайте, рассредоточиться.
Мы вышли к шлагбауму, к брустверам из мешков с песком. Такой своеобразный барьер – здесь мы, там они. Целый город. Из-за срочной переброски сюда, у нас даже не было блоков из бетона, так пару плит, которые мы сами притащили на БэТэРах с Садамовских взорванных складов и все, мы чувствовали себя абитуриентами перед экзаменами. Только один Бредли и четыре Хамера, которые мы перегнали на фланги, если начнется штурм их можно использовать как заслон. А это пшик перед крепкой армией объединенных полевых командиров повстанцев. Оставался еще шанс прорываться на технике сквозь вражеские районы, но для этого нужно было принимать решение немедленно, потом было бы поздно. Ситуация накалялась.
Мой позывной в Базисе был «Маннер21». В машине связи на экране лэптона загорелся вызов. Связист дал мне знак, чтобы я надел шлем и вставил в ухо средство связи. Характерный щелчок тангетки сменился резкой и нервозной английской речью. Я ни хрена почти не понял. Догадался только, что это долж
|
